Николай Либан - Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]

Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]

Род наш путаный. Несчастный род — по судьбе.

Бабка моя, Юлия, сбежала с французом. Все бросила. Потом ее француз бросил и обобрал. Когда она вернулась, отец, Роман Осипович, сказал, что не хочет ее видеть, дал денег, и она ушла к матери, Анне Меркурьевне (она жила своим домом).

Роман Осипович — адвокат, товарищ знаменитого Плевако.

Младший сын Юлии и брат Марии Романовны (моей матери) пристроился около нее. Когда надо было идти на войну 1914 года, Сережа был очень огорчен, что нет женщины, которая бы его благословила. Он погиб на войне.

Старшую сестру, Нину Романовну, загрызли волки. Ей было 24–25 лет. Она была атеистка, революционерка- народница. В рождественский сочельник стала учить крестьян безбожию. Они ее выгнали, а по дороге ее волки разодрали.

Мария Романовна, моя мать, вышла замуж в 18 лет. Она была красавица. По существу, это была продажа. Ну, что такое гражданская жена? Она же никаких прав не имеет. Мария Романовна училась в Харьковской гимназии и за отличные успехи награждена книгой Авенариуса «Отроческие годы Пушкина». Книга эта у меня сохранилась в очень хорошем состоянии.

Мои сестры, Оля и Маруся, умерли маленькими. Мой прапрадед по линии Марии Романовны — епископ Иоасаф Горленко (Белгородский). Он епископство- вал на юге Украины.

Александра Дмитриевна Себелёва — моя дальняя родственница по матери, Марии Романовне. Наставница, друг. Демократка. Смолянка. Училась в Смольном институте вместе с Коллонтай. Но в знак протеста (был бунт смолянок против деспотизма) ушла из Смольного, а Коллонтай осталась.

Мария Романовна была очень робким человеком. Она всю жизнь всего боялась. Была очень добрая, хорошая, исполнительная, но всего боялась. А Александра Дмитриевна была совсем не робкая. Она владела гипнозом, все умела делать. Со мной была очень ласкова. Но в первый раз, когда я не пришел ночевать, она меня сильно по щекам отшлепала.

Я был застенчивый мальчик. Потом я стал нахальный.

Однажды на меня пожаловалась прачка Нюша. Мне было 7–8 лет. Я сказал ей, что она хамка. Ох, какую я получил взбучку от Александры Дмитриевны! Нет, меня не били. Но словесная была взбучка. Мне доказали, что тот, кто так говорит, сам является хамом. А ведь на всю жизнь запомнил!

Жаль, что ты не увидишь Панпушко Михаила Васильевича, генерала артиллерии. Это был бы мой крестный отец, но он заболел, и вместо него был дьячок. Панпушко жил в том доме, где и мы. Он был очень высокий, такая громадина, вот как этот туалет. Его переехало орудие. Шли полевые занятия. Он не рассчитал и вовремя не выскочил из-под орудия. От боли он сошел с ума. Год он был сумасшедшим. Но он был человек такой физической силы, что брал лошадь за передние ноги, как мы собаку. Настоящий богатырь! Он все это перенес, остался жив и через год вернулся на военную службу. Он мало разговаривал. Их было семь братьев, и все генералы. Один из них

изобрел химические отравляющие вещества. Ему поставлен памятник в Петербурге. Самый молодой, Владимир, тоже был огромный. Очень хорошо сложен. Красивый, стройный, выточенный. Он приходил к нам оставить сундук с вещами. Накануне революции он получил генеральский чин, но тот уже был никому не нужен.

Революция дала детям футбол. Это очень организовывало. Знали иностранные слова (например, офсайт), выучивали их и этим щеголяли.

Мальчиком я был посошником патриарха Тихона. Это приятно, красиво. Ты узнаешь, что такое молитва. Я боялся, что мои одноклассники на меня наговорят, но они боялись сделать мне дурное, и никто ничего не сказал.

Варвара Сергеевна Смирнова — учитель, врач, биолог. Закончила 5 факультетов, училась в Сорбонне. Очень сильный, добрый человек. Спасла меня в тяжелую болезнь. Выходила. Религиозный человек, переживший атеизм. Характер крутой (из рода Скуратовых). Варвара Сергеевна — педагог, имевший огромное влияние на мои представления, на мой внутренний мир и на мое интеллектуальное развитие. Под ее руководством я прочитал много книг, и еще больше я узнал от нее об авторах этих книг. Она была человек исключительной образованности. Не то важно, что она кончила пять факультетов и училась в пяти иностранных университетах, а то важно, что она понимала, что значит наука, что значит внутренний мир человека, как человек складывается в личность — вот это, конечно, было самое большое. Я с ней путешествовал по всей России.

По России я был почти везде: Киев, Киево-Печер- ский монастырь, Крым, Одесса и вокруг. Кавказ, Тифлис, Ереван. Новгород Великий. Псков. Волга. Самара, волжские города. Архангельск. Вологда. Кирилло-Белозерский монастырь. Карелия. Петрозаводск. Алтай. Тайга. Ярославль. Соловки. Владимир. Суздаль. Орел, Курск. Желание знать Россию — это очень развивает.

Стихи, сочиненные мною в 15 лет:

Утонувши в паутине синейКуполами золотой листвы,Пробегают мысли юные,Как весенние цветы. <…>Остановилися мечтыЗдесь эмигранта молодого,И уязвили две иглыСтрадальца русского народа… <…>Москва — его родимый город,Он здесь родился, здесь умрет. <…>

Бог спас меня от этой каторги — эмиграции.

Каждый день старею и старею, Каждый день желтеет кожа рук, И по-прежнему уж больше не смеется Голубой овал усталых губ. <…>

У нас был литературный кружок. Мы издавали рукописный журнал «Начало». Туда входили братья Долматовские, Николай Коголь, я, мой друг Колосов Дима, он напечатал там свою повесть «Побег».

У меня был большой рассказ «Рассчитали». Я там Горькому подражал. А второй раз издать у нас переписчика не нашлось. На машинке мы не хотели. Нам казалось это некрасиво. Дмитрий Колосов был большой мой друг- Очень способный человек. Кончил географический факультет. Экспедиция на Север. Попал под облучение. Вернулся в Москву, но ничего нельзя было сделать. Ему было лет 25.

Брат Евгения Долматовского, Юрий, — художник- автомобилист. Проектировал автомобили. У них была чудная мать — Аде ль Марковна, она всегда всем помогала. Отец их был известный адвокат. Его посадили, сослали, квартиру на Гоголевском бульваре отобрали.

В школе я учился вместе с М. Садовским. Он еще мальчишкой чувствовал себя актером.

Мы жили очень дружно. Друзья моей юности: Саша Каменский, Дима Колосов, Даня Шуб. Вместе мы были на Алтае. Алтай я пережил эмоционально очень тяжело. Это путешествие меня совершенно измотало.

Я вспомнил, как школу прогуливал. 6 класс. Второе полугодие. Как я собирался в школу? Клал в ранец книги, тетради, «торопился не опоздать». А сам гулял! Весна! Так я гулял долго. Пока на улице меня не встретил одноклассник. «Коля, почему тебя нет в школе?» — «А я гуляю. Вот послушай, как ручьи журчат, птички поют!» Он, конечно, послушал, но все рассказал матери, а она — школе. Я потом на второй год остался и уже слушал уроки, а не ручьи.